Купить ширка в новошахтинск
В шахте он становился самому себе слышен, доступен и как будто и вовсе не хотел возвращаться к тому человеку, что остался стоять на-горах, хотя вроде — и думать смешно — ничего не могло быть естественней, чем желание выбраться на поверхность земли, и притом чем скорее — тем лучше. Если это твоя мать? А вот по товару наряд не закроем — тогда… своим гробовые получим тогда. Верещагин приговорен к семи годам лишения свободы, Фонарев и Самойленко — к пяти. В существе его, странно единые, уживались два чувства — бесконечной своей беззащитности и почти полной власти надо всею вот этой породой. Почему и чему он так служит, если дрогнул ледник СССР, а вера в человеческое братство и в отказ от личной правды были выпарены из мозгов еще раньше?.. Опахнуло воздушной волной, и немедленно следом полоснул по спине чей-то новый, не узнанный крик:. Для спасения всех от внезапного пламени взрыва, буревого разлета взбесившейся пыли вдоль по штреку развешаны эти мешки с тертым сланцем и новейшие клетчатые водяные подушки при ножах-рассекателях. Но вот та его бедная, крепостная, подземная жизнь и была б настоящей. И томительно долго еще опускались, растворялись в прихлынувшей тьме, ставшей будто бы даже плотнее, чем мясо и кости. Изумленья, что сам он — из них и что смог оторваться от этой земли, а верней, даже выбраться из-под нее, из-под гнета положенной, неумолимой судьбы. Дружками мы не были, верно. Шалимов придержал его, как рванувшего через дорогу ребенка, и, улыбаясь своей власти над машиной, пустил огромного стального карапуза по направляющим бортам, параллельно нашарив и крутнув маховик орошения.
Оборот их — и клеть замерла, в самом устье зависла. Только головы в касках торчат над землей. И как будто уж вечность висишь в пустоте, изнывая от нудного гуда. - Ширка (наркотик) есть? - По стеклу "Жигулей" постучал покачивающийся. человек. - Что? - не понял водитель. - Снежок (кокаин) есть? - Снежка ему не хватает.
Прямо так бы и била, и била, пока в ней не сломается что-то… Будто это она виновата во всем, а не я перед ней. Дальше что-то еще появиться должно. А то весело, наоборот, до угля вон на брюхе ползем, а мне все один хрен. Иной раз за всю смену на отдых ни минуты не выкроишь. Не думал?! Как же это в одном человеке? Закладки Скорость в Демидов.
А такой вот приказ мы спустили, что нельзя вам теперь подымать грузы более двадцати килограмм… Нет, ты понял?! Да выходит, и не перестал: если бы перестал — навсегда, целиком, — то, наверное, был бы спокоен, может быть, даже счастлив. I have never received better service at any other car shops than I have at K C Auto and I will continue to be a loyal custom er. Каждый раз ясно чувствовал, что над ним и вокруг непомерная толща породы и что это не мертвое шахтное тело, не изрезанный штреками каменный труп, а живая, испокон и насквозь равнодушная к людям давильная сила, и она подымается опускается, как живот при дыхании. Акционеры украинского Донбасса получили не только богатейшие недра, но еще и своих крепостных. Тут я своей жизни хозяин, всей шахте хозяин. Ну такой он, Валек. Ты меня не узнал: я — не я. Невидимые вихри электронов пронеслись по обмоткам моторов, раскручивая роторы внутри, и комбайн тяжело, неуклонно поехал вперед. Вы же в мебельном жили! Глазам не поверил… Понять хочу просто, что с человеком происходит… ну вот когда он сильно подымается.
Тебе хорошо — у тебя край богатый. Петька тоже прислушался к давящему молчанию породы: ничего не трещало, не щелкало и тем более уж не дождило, не капала мелочь. Как юродивый. Оба, оба Шалимовы тут, все их знают. А сейчас всей системе конец.
И вообще скажи спасибо, что живой. Вы теперь за зарплату… — На мгновение вскинув на Вадима проворные рысьи глаза, даже не поздоровался с ним Полторацкий, продолжая нести, ретранслировать, чревовещать, переваривать и очищать перетруженной печенью страшную весть из морозной заоблачной выси, с этажа министерства энергетики и углепрома, где решаются участи всех четверых. Звуки злые, каленые, словно сахаром мозг натирают. Всю другую… мы руками теперь подымать не должны, мы должны поднимать ее средствами малой механизации! Ты ей нужен весь, целиком. Акционеры украинского Донбасса получили не только богатейшие недра, но еще и своих крепостных.
И Петро с Вальком в школу в этих белых рубашках пошли, вознеслись надо всею землей на огромном колесе обозрения, надо всей белой кипенью и зеленым пожаром садов, над Кавказским хребтом терриконов, по сравнению с которыми все египетские пирамиды — куличи из песка. На мизгиревскую зарплату инженера вполне можно было прожить — жили же как-то люди вокруг, многодетными семьями, да еще и с больными, тяжело умирающими стариками. Детей разбудил? Диковинные «волосатики», похожие на сточенные льдистые карандаши, хранящие внутри своих прозрачных граней как будто бы пучки кошачьей шерсти, хаотичную россыпь тончайших железных иголок. Подвели под раскос заостренную жердь, налегли, выворачивая захрустевшие кости из плеч, да уж где муравьям сдвинуть бочку с водой?.. Восемь шахт, восемь было в районе, а остались «Глубокая» да «Первомайская». Отец пахал проходчиком и горным мастером участка ВТБ: замерял содержание взрывчатых и токсических примесей в воздухе, вился над склеротичными, лживыми датчиками, как пчела над цветками в весеннем раю, лез и лез в раскаленные, сдавленные родовые пути преисподней, как первобытный Шубин с масляной коптилкой в газовый карман: были, были такие вот шубины в незапамятные времена, добровольные самоубийцы, обряжались в защитные полушубки-тулупы, тяжелые от впитанной воды, выжигали в забое метан, но и сами немедленно вспыхивали, как сухое смолье. Сядет кровля? Свобода тут, а там… Там самое рабство и есть. А за что же был стыд и к кому отчуждение? Он каждый день смотрел на кристаллически сверкающую антрацитовую реку и понимал, что кормятся с нее, превращают ее в массу денег другие, хотя этой вот речки и не было бы без него, Мизгирева, без ползучих усилий горбатых, которые пробивают дорогу к пласту. Только на это, Шалимов, зарплаты не хватит тебе. Он давно не спускался в эти летние кухни с гирляндами из чесночных головок, серокирпичные хибары и хрущевки с фотообоями «Березовая роща», подсобные хозяйства, очереди в кассах, автобусы, перевозящие стоячих бандерлогов до шахты и обратно.
Вадим не вглядывался в очертания родного города — он видел его взглядом памяти. Я вот тоже хочу с вашим братом, как вы с нашей сестрой. У него, Мизгирева, было только абстрактное, мозговое, бескровно добытое знание, где и как вскрывать шахтное поле, где и как пробивать в неуступчивой толще песчаников, аргиллитовых сланцев, нуммулитовых известняков магистральные штреки и бремсберги. А ты попробуй-ка спуститься под нее. Эх, приполз бы к ты ней из забоя не весь, а как Фитилек, без руки, тогда бы ты понял: кому ты действительно нужен, так матери… Сколько ж ты из нее крови вытянул. Как же это в одном человеке?
Ровно так же, как не отражались они на Луне. Вот и жалко ее мне, и такая вдруг ненависть: вот сама бы пришла к ней и все рассказала, как мы тут кувыркались с тобой. Пристывая к домашнему зеркалу взглядом, он порой поражался, как сильно похож на отца, даже страшно чуток становилось: как по слепку отцова лица были вылиты шишковатый надбровными дугами лоб, горбатый вислый нос и твердо загнутая челюсть, так же точно раскрылились брови, так же косо прорезаны были угрюмые, с антрацитовым блеском, глаза… Даже руки во всех козонках и ладонных буграх повторяли, казалось, отцовы. Колонии закоренелых уголовников переселялись на Донбасс, чтоб от жаркой работы растаял их лагерный срок. Но Рыбак уже пятился на четвереньках от кучи, вонзив в Петра отталкивающий, словно ненавидящий и налитый одним смертным ужасом взгляд, и Шалимов мгновенно постиг смысл этого взгляда, и, конечно, был неосудим человек в этом кровном порыве из лавы в укрепленный бетонными арками штрек, как в кишку заработавшего во всю мощь пылесоса, в беспредельное «жить самому! А на-гора вылазит: «Ты уволен».
My cart Cart is empty. Коногонки на касках включили — так вот глянуть откуда-то со стороны или сверху: созвездие. О ней ты не думаешь, ладно, но ты о ребенке подумай, на твоей это совести будет, если он захлебнется по дороге сюда, но только я об этом и думать не хочу. Колебания, правда, неправда, справедливость какая-то, тавтология «бедный народ», твой отец, горный мастер, и ты сам со своей… как сказать?.. Ну а лучше забей ты на эту «Алмазную», оставайся в Донецке, отец все устроит. Панельные высотки улицы Стаханова с напоминавшими стеклянные аккумуляторы «торговым рядами»: «Салоном новобрачных», «Домом мебели», «Малышом», «Детским миром», «Уютом», универсальным магазином «Юбилейный» и одёжным «Руслан и Людмила». А куда и зачем ему было спешить? Вот так.
Никита Изотов. Сразу весело им, бандерлогам, от этого. Почему и чему он так служит, если дрогнул ледник СССР, а вера в человеческое братство и в отказ от личной правды были выпарены из мозгов еще раньше?.. Ru конкретно смогут оказывать действие к личной удачу в всех среде жизненного процесса. Был бы хвост у меня, как у Шарика, я бы им завилял от восторга. Ну уж нет, напаскудил — умей отвечать! И половина пацанов в их классе хотели стать шахтерами, а остальные — космонавтами. Никто, кроме него, не слышал этого — как назревающего грома в июньской духоте при ясном небе.
Боксеры на контрольном взвешивании, блин, — игра «кто кого пересмотрит». А ребята вокруг, стоя на роговых, как копыта, коленях или сидя на длинных лесинах, уже раздевались, кое-кто вообще до трусов. Назови-ка мне в нашем хозяйстве хоть что-то, чтоб оно было меньше, чем тридцать кило. Братуха, ты что?! Вся страна ее пела. Валек, на четвереньках стоя, подурачился: сдвинул брови в мучительном напряжении слуха, поднял руки, как лапы: служу, мол, — и заливисто гавкнул. Природа, наверное. Руки дали рабочие, силу в руках. Деревянные были нарядно покрашены или уже приобрели тот неопределимый цвет, какой бывает только у поживших, простоявших три четверти века деревенских домов и старинных церквей: серебристо-седой, отливающий сталью, но при этом таинственно-теплый полуцвет-полусвет оголенных досок, с которых сошли, сшелушились слои всех давнишних покрасок, и на растрескавшемся лике проступила простая и честная смерть. Как будто бы один и тот же разговор тянулся каждый день, и для Шалимова в нем было меньше смысла, чем в неумолчном темном пении породы, чем в дробном шелесте и цокоте срывающейся мелочи, чем в давящем резиновом разбухании кровли. Оба, оба Шалимовы тут, все их знают. Они стремились к сокращению издержек, но, разумеется, никто не понимал под этими издержками строительство огромных стадионов с подогревом газона словацким гликолем, контрактами бразильских шимпанзе в оранжево-черных футболках «Шахтера» и скульптурными группами от английских дизайнеров, особняки на Бишоп-авеню и виноградники в Провансе, необитаемые острова в Индийском океане и поместья на озере Гарда. Ничё, я свою до сих пор не отмыл… Да, на шахте простым инженером, он же Горный закончил с отличием, а вы думали, он у нас кто? Как юродивый.
Все, что жадно любил, все, чего так хотел. О ней ты не думаешь, ладно, но ты о ребенке подумай, на твоей это совести будет, если он захлебнется по дороге сюда, но только я об этом и думать не хочу. Или этому Вальке Шалимову? Расскажи, как присунул. Пережечь можно было пусковые обмотки, и от этого жгуче свербило под ребрами, словно прямо в груди у Петра и раскручивались тяжеленные роторы. Проживем на карачках свое, зато дети пойдут в школу в белых рубашках. Не хочешь?
Что-то от раздражающей бесстыдной прямоты юродивого было в этих прозрачных глазах. Ждать во дворе, разглядывать чужих счастливых карапузов, орудующих лопатками в песочнице, и выходить навстречу своему с насильственной улыбкой Чикатило на резиновом лице, чуя, как и тебя, и его корежит от взаимного обмена подаяниями? А сейчас всей системе конец. Great service every time! Кирпичные и блочные пятиэтажки хрущевских несносимых серий, настроенные по линейке, натыканные под углом друг к другу, вразнобой, утопавшие летом в ликующей зелени престарелых дубов, тополей, осокорей, плодоносных, роняющих паданцы яблонь, отрешенно-печальных берез и высоких каштанов с их ребристыми лопастями и махристыми пирамидальными башенками снежно-белых соцветий, — на Ватутина, на Первомайской, на Доватора, на Ковпака. Разрасталось, ветвилось, ползло паутинное дерево трещин — расколовшая камень корявая черная молния, чья незримая вспышка длится многие сутки подряд. Вы же в мебельном жили! А ты на три жизни нажрался — жена в каждом доме отсюда до шахты. Или быдло? А ребята вокруг, стоя на роговых, как копыта, коленях или сидя на длинных лесинах, уже раздевались, кое-кто вообще до трусов. Истощенные вечной колхозной страдой, не желавшие жить травоядными, русские перебирались в здешний край не семьями — деревнями и даже районами. Все, дорожка одна. Образцы минералов в витринах. Сразу, блин, к нашей силе прислонился опять: «Не будите шахтера!
А как же! Молчание было еще тяжелей каких бы то ни слов, как резиновое набухание кровли и томительно долгий угрожающий скрежет ее тормозов много хуже обвала. Ну Мизгирь ты, Мизгирь! Гипнотически льющийся по своей бесконечной спирали гребенчатый шнек вгрызся в пласт с мерным свистом и глухим перемолочным грохотом и впритирку пошел, непрерывно снимая с груди монолита сыпучую стружку, сам же тотчас и хапая, уминая хрустящее крошево. My brother just got certified and I hope he works for a place this reputable. С обваренным сердцем рванулся туда, нырнув под переломанные доски-верхняки, и, почти не почуяв обдирающей боли в спине, зацепился за острый отщеп, пропоровший дубленую шкуру, и выскочил под зияющий купол огромного вывала. Новый адрес Omg Омг доступен по следующим ссылка: Рады сообщить о восстановлении сайт Omg! Там еще досыпалась шуршащая мелочь и как будто стреляли поленья в печи, но спустя полминуты все стихло, только где-то в далекой глуби-высоте все ворочался и умирал смутный гром. Всякий раз исторгали моторы тягучий стон-жалобу, и немедленно следом за горячим приливом досады и жалости он ловил себя на понимании, что болеет нутром за машину, как болел бы отец, что вообще в нем, Петре, с каждым годом все сильней проступает их с Валькою батя, хоть казалось, нигде и ни в ком ничего от отца не осталось. И не поймешь ты этого, пока не спустишься сюда. Так и жил в ощущении, что все девки — его, что хоть это ему от рождения дано: подзывать к себе баб, как собак. Но, гоня по пустынной донбасской степи «луноход» или просто вставая от кроватки заснувшего сына, обнаруживал вдруг, что поет, как когда-то ему самому пел отец: ««И уголь течет из забоя тяжелою, черной рекой — шахтерское сердце такое, шахтерский характер такой». Не будет он со мною жить — сама не буду!
Оборот их — и клеть замерла, в самом устье зависла. Только головы в касках торчат над землей. И как будто уж вечность висишь в пустоте, изнывая от нудного гуда. Stay up-to-date with the latest news, tips, and advice on SR22 insurance. Our blog covers everything you need to know about SR22 insurance in South Bend.
Закладки Скорость в Демидов Подарочный набор «Для женщин». Чужие я, чужие в грязной взял. И Юля была — всё в семью. Днище то отрывалось от ног, улетало, облегчая Шалимова до перехвата дыхания, то опять прилипало к стопам, и привычное тело спружинивало. Read more.
Ну такой он, Валек. Все так его и звали — Вентилятором. Жить, как люди живут, — отвечала она, даже как бы истомно потягиваясь в предвкушении новой, свободной, безбоязненной жизни и белея в потемках ногами, даже будто еще разводя их под взбитой, не одернутой книзу рубашкой, раскрываясь в межножье, как эдакий жадный цветок, распускаясь, впуская, принимая в себя эту новую жизнь…. Заливалась безудержным смехом над его, мизгиревскими, шутками, умоляя его: «Прекрати», — и кидалась подушками. Войти Регистрация. Нам на костры наряда не давали.
Ведь до сих пор еще никто не объяснил… Здесь, под землей, ворочал глыбами, был силой, а на-горах не мог подвинуть ничего. И не надо «ля-ля». А то и самим на Майдан выходить и выражать свою гражданскую позицию. Я не пьянь, не сачок, не дебил… Но ни хрена ж не строится, Валек! Не один, а на пару с бригадиром проходчиков: что ж, он самоубийца — один? Только головы в касках торчат над землей.
Мизгирев осознал, что давно уж стоит перед огромными железными воротами и не режет охрану гудком «Отворяй! Track my order s. Или ты как стахановец-многостаночник мне тоже ребеночка? А чего поражаться — слышишь это на каждом шагу. То, что друзей с этапа на этап перетянуть почти что нереально, — это да. Приходил тогда вечером — нет тебя! Заскорузлые черные робы рядами висят, как диковинный шахтный грибок, — никому их не надо. Это была почти никак не выражавшаяся внешне, не рельефная, а нутряная, неотрывная от самого выживания сила — результат не пустой атлетической каторги, а многолетней эволюции, отбора, превращения из человека в подземного жителя, когда перерождаются не только мышечные ткани, но и кости, даже сердце и легкие. Это все-таки сделалось с ним: Мизгирев ощутил себя угольной пылью, ничем. Раньше люди менялись, а система-то — нет. Ну и что из того? Валом, валом валили с Волыни и Львовщины битюги-гастарбайтеры, готовые руками уголь отколупывать, по горло в мачмале барахтаться, как выдры, потому как у них там, на западе, жить было нечем, разве что огородом-картошкой, и причина того, что не выдавили коренных бандерлогов из шахты, заключалась лишь в их недоразвитости. Жить, как люди живут, — отвечала она, даже как бы истомно потягиваясь в предвкушении новой, свободной, безбоязненной жизни и белея в потемках ногами, даже будто еще разводя их под взбитой, не одернутой книзу рубашкой, раскрываясь в межножье, как эдакий жадный цветок, распускаясь, впуская, принимая в себя эту новую жизнь….
Потому что не пробовал, целка! Send the Form. Сделать как-то иначе для Мизгирева было просто некрасиво. В существе его, странно единые, уживались два чувства — бесконечной своей беззащитности и почти полной власти надо всею вот этой породой. Площадка Omg переходит на новое зеркало! Высекал, высекал тот неведомый резчик налитые округлые груди-зады и беременные животы, чтоб покрытые потом и кровью челюстатые древние воины вдохновлялись на новую драку за самку, за жизнь, за потомство, — вот не женщин еще вырезал, а животных с широкими бедрами и пустыми шарами голов или вовсе же без головы, а потом вдруг увидел лицо: так вот, оказывается, что такое женщина! Задыхаясь, шагнул, вскинул на руки легкую тяжесть, ощущая цыплячьи пупырышки на ознобленной, обжигающей коже, будоражащий внутренний жар безответного тела, словно с пальцев его состругали заскорузлый покров, и не кожей, а голыми нервами он коснулся ее. На ресурсе пользователь может вовсе не только лишь усваивать драгоценные камушки, однако и зафиксировать для себе подходящий ювелирные украшения.
А вот по товару наряд не закроем — тогда… своим гробовые получим тогда. Братуха, ты что?! Не могу больше так. Проживем на карачках свое, зато дети пойдут в школу в белых рубашках. Но эта ножка крепи. И все это на фоне… — кивнул сквозь стекло на понурых людей, как будто бы забыл, как называется вот эта форма жизни: «много маленьких». Растресканные, заусенчатые руки, похожие на исполнительные органы грузоподъемных агрегатов. Каменел, неприступно молчал по падению и простиранию. Направляли которые?.. Терриконы «Марии-Глубокой» — пирамиды, верблюды, слоны, апельсиново-рыжие, черные, серые рукотворные горы. Ссылка на Omg онион зеркало Ссылка на Omg сайт зеркало А теперь, как под ним зашаталось, так сразу: да за мною шахтеры, Донбасс! Здесь им были обещаны сытный паек и… бессмертие.
И тут же — быстрее, чем Петька вгляделся в его детски маленькое, белевшее даже сквозь уголь лицо, — закапала мелочь из купола, прощелкала по каскам, по телам, казалось бы, безвредными щекотными клевками, но для них, забуревших в забое Шалимовых, это был сигнал смерти. Такой у Шалимова младший брательник. Как будто бы один и тот же разговор тянулся каждый день, и для Шалимова в нем было меньше смысла, чем в неумолчном темном пении породы, чем в дробном шелесте и цокоте срывающейся мелочи, чем в давящем резиновом разбухании кровли. А тем более так — снизу вверх. Мужика рядом нет, а она и не чувствует. My brother just got certified and I hope he works for a place this reputable. Ну, в общем, будь доволен тем, что дали. Всесильная шахтная пыль въедается в лица, кроет их черным лоском, как негра в материнском утробе, и увлажненные участки тонкой, мягкой кожи не отмываются у старожилов никогда. Но здесь, в пределах этой, донбасской, аномалии, презрение было взаимным. При любом подозрении останавливал ленты конвейеров, высекавшие синие искры, выгонял из забоя людей, крича в осклизлую от пота трубку на поверхность: «Погорим! Ну а что, ты у нас царь зверей! Эта, эта одна. Овладение этой тектонической мощью, построение и обустройство «орбитальных космических шахт» казались Мизгиреву единственной приемлемой работой. Бандерлоги с охотой тягали железную крепь. С одной только «Марии-Глубокой» можно квартал закрыть.
Паскудное чувство нелепо сложившейся жизни, бессмысленно-смешного кругового воровства давило его: ворует себя у Танюхи, ворует у Ларки, сам у себя крадет то счастье, которое у них с Танюхой быть могло, а вот то, что могло бы быть с Ларкой, хочет взять и не может, как цепная собака — погнаться за кошкой. Обзовешь стволового — настоящим хозяином шахты почуешь себя. Изумленья, что сам он — из них и что смог оторваться от этой земли, а верней, даже выбраться из-под нее, из-под гнета положенной, неумолимой судьбы. Человек — ну, мужчина — устремлен в высоту, ставит целью «подняться». Со штрека в лаву заползали по-собачьи — до того вход породой зажат. Для Вас мы разработали детальный источник, на каком ценители имеют возможность отслеживать минералы касательно знаку зодиака, метафизическим особенностям, необыкновенным ресурсам, уметь разграничивать ненастоящие, знаменитые также дорогостоящие разноцветные минералы. Реально по горной карьере продвину, лишь бы Светка всю дурь позабыла, лишь бы жили вы с ней по-людски. Купить закладку Гера в Илуксте Амфетамин 1гр — р 2гр — р 3гр — р Купить. Платить алименты? Всякий раз исторгали моторы тягучий стон-жалобу, и немедленно следом за горячим приливом досады и жалости он ловил себя на понимании, что болеет нутром за машину, как болел бы отец, что вообще в нем, Петре, с каждым годом все сильней проступает их с Валькою батя, хоть казалось, нигде и ни в ком ничего от отца не осталось. А еще убеждать себя в том, что родившийся Славик — его, от него, что вот эта чужая, располневшая женщина не могла обмануть его, что его, Мизгирева, не взяли в семью лишь затем, чтоб покрыть по старинке позор, предъявить его миру как отца непонятно чьего пацана. Заскорузлые черные робы рядами висят, как диковинный шахтный грибок, — никому их не надо. И Вадим стал доказывать.
Боясь зажиреть и отрекшись от мяса, тот все время читал, изучал описания блюд, фотографии девок в мобильнике, каталоги «VIP-отдых с детьми» и «Квартиры в Хорватии» — прямо на министерских коллегиях и совещаниях комиссий в шахтоуправлениях! Впрочем, только он принял от старой акушерки конверт, несомненную тяжесть, смугло-розового червяка с носом-пуговкой и головой, поросшей, как кокосовый орех, первый раз заглянул в удивительно синюю глубину его глаз, сразу понял, почуял, чью кровь гонит сердце по едва голубеющей сетке паутинчатых жилок. У нас лучший товар, который вы когда-либо пробовали! Мизгирев весил семьдесят пять. Мизгирев осознал, что давно уж стоит перед огромными железными воротами и не режет охрану гудком «Отворяй! Из-за угла приветливого АБК нескончаемым полураздавленным гадом выползали подземные — отпахавшая первая смена — из бани. Там еще досыпалась шуршащая мелочь и как будто стреляли поленья в печи, но спустя полминуты все стихло, только где-то в далекой глуби-высоте все ворочался и умирал смутный гром. А маленькие лебеди с цыплячьими коленками?
Обычные руки, обычные плечи — не колоссы родосские. Нюхастый его тесть, природный краснобай, умевший разговаривать с шахтерами на их подземном языке, решил баллотироваться в Раду — под жовто-блакитными прапорами «Регионов», конечно; ругал «оранжевую» власть, приводил караваны телевизионщиков на шахтерские митинги, витийствовал в опрятно-бедной домашней обстановке, за накрытым столом, на который выставлялись зефир в шоколаде и румяный домашний пирог, в окружении сидевшей как с вырезанными языками родни… только Славик тянулся ручонками к матери и умильно гугнивил — для того-то его и сажали за стол, чтобы все, умилившись, прониклись простой человечностью кандидата во власть: вот, смотрите, мой внук, наше будущее, только ради него я, старик, и иду в эту Раду, посмотрел на него и задумался: а в какой же стране ему жить?.. Но это не водка, не яд, это хуже: от труда устает человек. Так-то, тьфу, зарубил эту тварь, раздавил червяка, но как только его золотишко увидел, сам в лице почернел, сразу когти полезли, клыки: не-ет, мое, не отдам. Валек — тут же за ноги ниже колен, рванули на взъём его оба, но левую руку держало как будто намотанным тросом. Свинцово-голубые, сизые, лиловые, розоватые сланцы — направление слоистости, совпадающее с направлением давления. Овладение этой тектонической мощью, построение и обустройство «орбитальных космических шахт» казались Мизгиреву единственной приемлемой работой. Никак не отражались на поверхности усилия — ни на личном его… этом самом, ни на городе малоэтажной застройки и хрущевских домов. Всесильная шахтная пыль въедается в лица, кроет их черным лоском, как негра в материнском утробе, и увлажненные участки тонкой, мягкой кожи не отмываются у старожилов никогда. Это ж скольких еще вот под этот закон об охране здоровья спихнули.]
Для спасения всех от внезапного пламени взрыва, буревого разлета взбесившейся пыли вдоль по штреку развешаны эти мешки с тертым сланцем и новейшие клетчатые водяные подушки при ножах-рассекателях. Сколько хищнозазубренных шнеков и шишкастых булав было сточено, сколько сбито по самую трубку стахановских кайл, сколько стерто лопат, спин, коленей об эту угленосную толщу. Тихо, сам с собою, левою рукою… Это как это нет?.. И даже когда без обмана обмякла, оглохла всей кожей, все так же отчетливо чуял: едва только он шевельнется, как тут же на грудь его ляжет ее накаленная, как будто клеймящая «мой! Пережечь можно было пусковые обмотки, и от этого жгуче свербило под ребрами, словно прямо в груди у Петра и раскручивались тяжеленные роторы. Наковальней обрушился глянцевый корж на комбайн, на куски раскололся. Денег только на водку хватает, да и то потому что не водка — отрава паленая. Ну а как, если сроки уже поджимают?
